Тристан и Женевьева [= Среди роз] - Шеннон Дрейк

Она быстро развязала ленту и пробежала глазами текст… Господи, Гай был прав. Это письмо адресовалось графу Бэдфорд Хит, в нем ясно указывалось, что адресат принадлежал к Йоркской партии. В то время графом Бэдфорд Хит был не Тристан, а его отец, это как раз было при короле Эдуарде. Письма эти, безусловно, могли принести Тристану непоправимый вред. В коридоре послышались шаги, и Женевьева быстро свернула письма, засунув их за лиф платья. Она побросала валявшуюся одежду обратно в сундук и захлопнув крышку, поспешила к двери. Выйдя из комнаты, Женевьева быстрым шагом направилась прочь.

Неожиданно позади себя она услышала окрик – «Стой!» Испугавшись, что это вернулся Гай, она побежала, прежде чем сообразила, что это был совершенно незнакомый голос.

– Стой! – снова послышался голос, и Женевьева, поняв свою оплошность, остановилась и обернулась. Стражник, погнавшийся за ней, на полном ходу врезался в нее и повалил на пол. С холодеющим сердцем Женевьева услышала тихий шелест. Сверток выпал из лифа ее платья.

Рядом раздались шаги, вокруг начали собираться стражники, кто-то поднял письма.

– Что это?

Ей помогли встать. Пытаясь взять себя в руки, Женевьева произнесла самым повелительным тоном, на какой была способна:

– Как вы осмелились? Я – графиня Бэдфорд Хит, герцогиня Эденби.

– Посмотри-ка, Энтони, эти письма свидетельствуют о заговоре.

– Она участница заговора! Его Величество должен видеть это!

– Эта дама, леди Эденби – йоркистка. Она всегда была врагом нашего короля Генриха!

Обвинение было столь неожиданным, что Женевьева не нашлась, что ответить, в глазах у нее потемнело. Вокруг нее стояло примерно с десяток солдат и рыцарей.

– Нет! Эти письма имеют более глубокий смысл. Они…

– Они изобличают Тристана де ла Тера! – раздался чей-то голос.

Один из рыцарей выступил вперед. Женевьева знала, что он принадлежит к семье сэра Невилла, стремившегося усилить свое влияние и потому пользующегося любой возможностью для осуществления этого.

– Сэр… – начала Женевьева, но он прервал ее.

– Я обвиняю вас в участии в заговоре против короля. Отведите ее в Тауэр, я должен немедленно повидать Тристана де ла Тера!

Сэр Невилл развернулся и пошел прочь. Двое стражников подступили к ней с обеих сторон, но Женевьева гневно повела плечом.

– Я пойду сама! Не прикасайтесь ко мне!

Она пошла вперед, в Тауэр. Сердце ее бешено стучало, ноги стали ватными и плохо слушались. Мысли лихорадочно метались: «Она не выйдет из темницы до конца дней своих! Сэр Невилл идет за Тристаном, они схватят его и… Кэтрин! Она, наверное, проснулась, может быть, она мокренькая и плачет, зовет ее. Она будет тосковать по ней! Господи! Что станет с их невинной дочерью, если они оба будут заключены в Тауэр?»

Женевьева неожиданно остановилась. Один из стражников с неожиданной почтительностью попытался взять ее за руку, но она гневно вырвала ее. Слезы застилали ей глаза, но леди Эденби старалась держать голову высоко поднятой.

– Не могли бы вы… – начала она, но ее голос прервался, и Женевьева попыталась взять себя в руки. – Не могли бы вы послать к Эдвине и Джону Плизэнс и передать им, чтобы они позаботились о моей дочери?

– Миледи! – стражник вежливо поклонился и посмотрел на нее сочувствующим взглядом. Тут же кто-то отправился к Эдвине и Джону.

Коридоры казались бесконечными, но вот они вышли из дворца и ее подвели к Темзе. Они сели в лодку. Было полнолуние, и Женевьева слышала плеск воды за бортом, стараясь не смотреть вперед.

Она пыталась не думать о будущем, не поддаваться панике. Ей так или иначе нужно было обязательно уничтожить эти письма, ибо в одном случае ее мужа обвинили бы в измене, а в другом сэра Гая ожидала бы смерть и Тристана обвинили бы уже в убийстве… Где он сейчас, ее Тристан, ее любимый?

* * *

Граф де ла Тер с холодной яростью смотрел на сэра Невилла, стоявшего в другом конце королевской опочивальни, ни словом не отвечая на выдвинутые против него обвинения. Сэр Невилл отхлебывал из хрустального бокала вино и говорил, указывая пальцем на письма.

– Как вы можете видеть, Ваше Величество, эти письма являются неопровержимым и бесспорным доказательством…

– Того, что мой отец и моя семья сражались на стороне Эдуарда при Тьюскберри, – наконец, не выдержав, бесцеремонно перебил его Тристан.

Генрих сидел за столом, перед ним лежал только что подписанный документ о даровании Эденби привилегий города.

Тристан не сводил с Невилла пронзительного взгляда. Он подошел к Генриху и указал на письмо:

– Посмотрите сюда, Ваше Величество, граф Варвик – юноша, а это почерк взрослого человека!

– Вздор! – перебил его Невилл, – письмо мог написать его секретарь!

– Вот это письмо… Если вы присмотритесь, Ваше Величество, то увидите, что почерк принадлежит Эдуарду III!

Генрих оттолкнул от себя письма:

– Сэр Невилл, даже слепой может заметить, что пергамент этих писем пожелтел, чернила выцвели, кроме того, я узнаю почерк Эдуарда III! Где вы нашли их?

Невилл смешался, но на прямо поставленный королем вопрос он должен был дать прямой ответ.

– Они были у герцогини Эденби, – Невилл склонился в поклоне Тристану. – Жены милорда Тристана де ла Тер.

Тристан почувствовал, как кровь закипает в его жилах. Гнев застилал его глаза. Он почти ничего не видел перед собой.

«Женевьева! Она специально приехала в Бэдфорд Хит. Она говорила ему ласковые слова, и он поддался пламени своей страсти… Она говорила ему о своей любви и все ради того, чтобы погубить его, она снова предала его, вот уже в который раз! Она соблазняла его, изображая страсть и нежность!» Горечь и боль почувствовал Тристан. Но он не мог позволить себе ничего лишнего на глазах у Невилла. Она была его женой.

Их война была его личным делом. Женевьева мать его дочери… Нет, он не имеет права сейчас, здесь проявлять слабость!

Лицо его оставалось холодным и надменным:

– Где моя жена?

– На пути в Тауэр.

– Я не подписывал никакого указа! – сказал Генрих.

– Ваше Величество! Я понял, что зреет заговор, она йоркистка.

Тристан, не обращая внимания на Невилла, обратился к королю:

– Ваше Величество, прошу вашего разрешения взять то, что принадлежит мне. Прошу вашего позволения оставить двор и отправиться в Эденби. Я буду поступать со своей женой, так как сочту необходимым.

Генрих вздохнул и внимательно посмотрел на Тристана.

– Вполне вероятно, что ты слишком строго судишь, – ответил он.